…и его демоны - Лимонов Эдуард Вениаминович (читать книги без регистрации .txt, .fb2) 📗
Боссу он не доложил, более того, когда она вознамерилась переходить на более ответственную государственную службу, этот старый кагэбуха не стал сопровождать её личное дело сведениями о любовной связи с Председателем.
Короче, такая подруга обидела бы своими шпионскими манерами и отпугнула бы уважающих себя истеричных мужчин, но не его. Впрочем, чёрт его знает, о других мужчинах она чуть ли не в первый вечер их хвастливо заявила: «Я всем нравлюсь, все хотят со мной жить!»
Он терпел, точнее, его самолюбие терпело эти тайны вокруг неё, поскольку она непревзойдённо совокуплялась. Вот в чём дело!
Можно было выследить её, послать ребят, они бы выследили. Он никогда не сделал этого, поскольку понимал, что у них редкий случай чистой похоти. Она приходила, чтобы совокупляться, он ожидал её, чтобы совокупиться с ней.
Внутри неё, в этой алой её кишке, дышащей на него жаром из её межножья, вероятно, постоянно зудело, и жалось, и чесалось, и требовало разглаживания и утоления её естество. Получив в себя его член, она начинала скулить, как благодарная собака-сучка.
Как много сходится у человеков меж ног, у обоих полов! Там завязан первичный узел всего человека.
Звери, если им приходится есть человека, начинают пожирать его с между ног. В случаях, когда безумцы забирались в зоопарках в клетки к хищникам, сценарий был один: чавканье между ног. Иногда зверь подымет морду, сверкнёт страшным белком глаза, и опять жевать.
Во время акта совокупления любовь также совершается в этом месте — между ног, все остальные части тела лишь скромно участвуют на вторых и третьих ролях, дополнительно трутся друг о друга.
Каждый раз было такое впечатление, будто там у неё хранится тайна, которую она хочет раскрыть, но всякий раз не может, избегает, отказывается от раскрытия. Даже в оргазме. А оргазмов у неё случается немало. Даже по пять-шесть.
И опять скуление… капризной самочки, ей шесть и тридцать шесть лет. Опрятная, она залезла в грязь и наслаждается…
Э, такая судьба у Председателя, что, пройдя огонь и медные трубы, он в конце жизни встретил вот такое существо. «Да и зачем мне её адрес? — думает Председатель. — Лучше даже и не видеть, как она живёт, а то ещё что-нибудь не понравится… Женщина должна быть загадкой, тотальной загадкой. Разве не вульгаризировала красавицу Екатерину её мать, его тёща, когда Председатель увидел её. Ничего, тёща как тёща, однако у красавиц не должно быть родственников и домочадцев. Они должны быть круглыми сиротами».
Речь идёт о женщине хрупкой, но сильной и выносливой, ростом в 174 сантиметра, весом, обычно не дотягивающим до 50 килограммов, с маленький изящной головкой, крупными еврейскими глазами, какой их естественный цвет, она, видимо, и сама забыла, так как носит, меняя их, линзы, от фиолетовых до ярко-зелёных. Отличная круглая попа, мелкие козьи грудки… Сама мисс Жизнь, сама мадемуазель Жизнь.
Председатель, только что лицезревший смерть и приближённых ей демонов, оглядываясь на годы, проведённые в совокуплениях с этой динамой, машиной счастья («Я очень выносливая!» — гордо заявляет она), всякий раз приходит к выводу, что ему с ней очень повезло. Лучше девки у него не было. Одновременно он понимает, что она зловеща, как отдел кадров. «А ты на 100 % будешь здоров?» — прислала она ему e-mail на следующий день после того, как он добрался из евро-фашистской клиники на свою голубятню.
То есть вопрос, если его раскрыть, расписать, выглядит так: «Будешь ли ты так же, как прежде, покрывать меня, суку, ёрзая в моих внутренностях?»
Если Председатель грохнется в прихожей голубятни ещё раз, она поспешно уйдёт, чтобы не светиться у медиков и полиции. Какой вызов скорой помощи? Вы за кого её принимаете? Уйдёт, переступив через тело.
И то верно, каждый умирает в одиночку, девочка! Вероятно, после его операции, она теперь, идя к нему, не забывает взять ключи от его квартиры, чтобы, уходя и оставив его лежащим, переступив через его тело, бросив его ключи рядом с ним, закрыть дверь своими ключами. А да, всё же какое-то расследование будет! В шкафу найдут сто пятьдесят или сколько там накопилось, её маленьких трусов, ещё, чего доброго, решат, что он педофил.
Нет, медведи-полицейские. Я, что называется, straight man, никаких детей. Полицейские смогут её вычислить, как смог бы и он, если бы хотел.
…От двадцатидневного воздержания он с наслаждением опорожнился в неё.
При этом она скулила, как обычно в последние месяцы, но было такое впечатление, что она возбудилась и занималась любовью где-то до прихода к нему.
Они пошли в другую комнату, к жёлтым розам, там он уговорил её выпить рюмку водки. Возможно, водка развяжет ей язык, и она ляпнет что-нибудь.
Тут его осенила простенькая правда. Да она просто явилась из дому, а дома у неё есть муж. Вот муж этот, как там у музыкантов называется группа, которая развлекает собравшихся на концерте до того, как на сцену выйдет основная главная группа? Та, что выступает перед, называется «группой разогрева». Выступает она для разогрева. Вот её разогрел муж. Как там в анонимном письме, воткнутом тебе у двери, Председатель:
«Как поживает Ваша подружка? Ревность к Вам не утихла? „Концерты“ и припадки Вам более не устраивает? Как это Вы делите одну женщину на двоих? Муж в курсе её увлечений и пламенных воздыханий?» На самом деле ты, старый, гордишься тем, что она без последствий может уйти от тебя и не вернуться, но не уходит. Не уходит. Скоро будет семь лет, как неизбежно появляется.
Травка зеленеет
А почему в «сени», то есть в прихожую? Что, ласточка стремится залететь в избу? Так птица в избу — это к покойнику. Малопонятно… Насочиняли, а за свои слова не отвечают. Вообще, это кто? Это Фет? Может, и Фет, а может, какой народный поэт, Кольцов, например… Или Балакирев, хотя Балакирев — это композитор.
Во дворе института имени Бакулева травка зеленеет, и солнышко тёплое нагревает бушлат Председателя, пока он идёт от арки к дверям института. Председатель с наслаждением, иначе не назовешь это удовольствие, смотрит на носки своих ботинок. Они так равномерно выдвигаются вперед. Всё-таки жив. Высшие силы дали ему дополнительное время, чтобы он сделал «то, не знаю что», вот и угадывай, что.
Охранники Председателя — два здоровенных мужика — Саша Богер и Серёга «Мэр» (он однажды баллотировался в мэры родного города в Подмосковье). Богер впереди, Мэр сзади, двигаются тоже довольные. Шеф вроде вернулся к жизни, а то уж туфли не мог надеть без помощи, по клавишам компьютера не попадал, ногти не мог остричь на левой руке, но вот жив.
В прохладных внутренностях Бакулева нынче всё проще. Не выдают халатов и шапочек, отменили нижний турникет. Дело в том, что Председатель здесь бывал, но не по болезни, к приятелю заходил. Смешливая гардеробщица плюс женщина, дающая по паспорту проходную карту, да единственный охранник у единственного турникета — вот и вся каменная стена, что оберегает профессоров, медсестёр и больных от злодеев, если таковые появятся.
Он решил проверить диагноз светила. «Диагноз какой-то слишком простецкий: „атеросклеротическая болезнь“», — хмыкнул по телефону кардиохирург, тоже огромное светило, профессор Михаил, тот, который, собственно, и направил его к светилу, что послал его к профессору нейрохирургу на операцию. Михаил кардиохирург, он же не по нейрохирургии хирург. Михаил — он же приятель, к которому Председатель заходил год назад.
Шутки с женщиной в бюро пропусков, шутки с весёлой гардеробщицей, приговорённый к смерти демонами, он шутил. На душе не было мрака, а было равнодушие, и люди казались глупыми, как коровы в поле.
Профессор щуплый и небольшой. Сидит в толстом облаке дыма, хотя везде по Бакулева развешены таблички, что курить в институте нельзя, больных выписывают, лишая больничного листа, врачей лишают премии.
